Биография
В истории российской славистики это личность далеко не однозначная: вместе с искренней любовью к Болгарии и болгарской культуре в ученом воплотились многие типичные черты «новых академиков» страны Советов 1920–1940-х гг.
Профессию и специализацию Державина во многом определили факт его рождения в знаменательном для болгарской истории 1877 г. через 5 дней после падения ключевой турецкой крепости Плевна и место появления на свет: болгарское село Преслав в Таврической губернии (ныне – Запорожская область Украины). Оно являлось одним из центров культурной жизни болгар-переселенцев в Российской империи. После гимназии Державин поступил в Петербургский историко-филологический институт, готовивший учителей. Однако вскоре он, видимо, с целью экономии средств перевелся в более близкий к дому Нежинский институт. Во время учебы Державин всерьез заинтересовался болгарской словесностью и уже на третьем курсе опубликовал работу «Очерки быта южно-русских болгар» в журнале «Этнографическое обозрение». По завершении института талантливый выпускник направился в Закавказье для работы учителем русского языка и литературы в гимназии г. Батума, а затем и Тифлиса (столица современной Грузии – г. Тбилиси). Здесь он занимался просветительской деятельностью среди местного населения и отстаивал право нерусских народов на образование.
Одновременно он публиковал статьи историко-литературного и этнографического характера, чем обратил на себя внимание Академии Наук, отправившей его в 1903 г. в командировку в Болгарию и Турцию. Державин славно потрудился в библиотеке Русского археологического института в Константинополе, и был избран его членом-корреспондентом. В 1907 г. он поступил в аспирантуру Петербургского университета и во время научной командировки от Академии наук в 1909-1910 гг. посетил Болгарию и Бессарабию, где жило большое количество этнических болгар. С помощью фонографа Державин в сжатые сроки собрал обширный фольклорный материал для своей магистерской диссертации. В 1912 г. он стал приват-доцентом Петербургского университета, читал лекции, не состоя, однако, в штате учебного заведения из-за отсутствия вакансии.
В том же году началась Первая балканская война – Болгария, Сербия, Греция и Черногория выступили вместе против Османской империи. Державин горячо приветствовал эти события, писал поздравительные письма своим болгарским друзьям, в том числе и знаменитому историку В. Златарскому, читал публичные лекции о Болгарии. Когда в 1913 г. между Болгарией и Сербией разгорелся спор о будущей принадлежности Македонии (которую Державин считал населенной болгарами), он начал публично защищать право Софии на оспариваемые земли. Он полемизировал с приезжими сербскими эмиссарами Дж. Генчичем и проф. А. Беличем по поводу Македонии, указывал им на напрасность попыток вызвать положительное отношение русского общества к сербским домогательствам. Державина не поддерживали коллеги по университету М.Г. Долобко и П.А. Лавров, обвиняя его в предвзятости.
Вскоре последовала Вторая балканская война, закончившаяся разгромом Болгарии и переходом большей части Македонии под власть Сербии. Державин был настолько удручен и возмущен этим фактом, что не мог ни работать, ни сосредоточиться. Он публично выступал в защиту болгар и подготовил книгу «Болгаро-сербские взаимоотношения и македонский вопрос», в которой доказывал болгарскую этническую принадлежность населения спорного региона. Поскольку российские издательства отказывались публиковать этот труд, он напечатал его в Петрограде на деньги болгарского правительства. Выход данного труда свидетельствовал о смелости Державина и искренней любви к Болгарии.
Параллельно он готовил к защите магистерскую диссертацию «Болгарские колонии в России (Таврическая, Херсонская и Бессарабская губернии)». Первый её том, содержавший этнографический обзор, был опубликован в 1914 г. в Болгарии, а второй – о языке населения данного региона – на следующий год в Петрограде. При этом Державин не постеснялся обратиться к просербски настроенному профессору П.А. Лаврову с просьбой поддержать публикацию второго тома при голосовании по данному вопросу членов Ученого совета факультета. Защищенную в 1916 г. магистерскую диссертацию Державина ученая публика встретила холодно, неудовлетворенная её научным уровнем, и лишь вмешательство легендарного филолога А.А. Шахматова позволило соискателю получить искомую степень. В 1917 г. он стал профессором Петроградского университета, но тогда в истории России произошёл крутой поворот – Октябрьская революция принесла новый порядок, создававшие возможности для быстрой академической карьеры.
В 1922 г. Державин организовал и возглавил в университете «Группу левой профессуры», стал ректором Петроградского, а затем (в связи с переименованием города) и Ленинградского университета. Он развернул массовую чистку учебного заведения от «неблагонадежного элемента»: одну часть «буржуазных» преподавателей выслали за границу, другую – уволили с работы, половину студентов отчислили из университета. Но через три года Державин выборы ректора проиграл, после чего стал деканом факультета языкознания и материальной культуры, а в 1928 г. – заведующим кафедрой русского и славянских языков того же факультета.
Одновременно Державин работал в Публичной библиотеке Ленинграда, сделался заместителем её директора и добился создания отделения «Славика» – учебного подразделения, которое занималось хранением и изучением западно- и южнославянских книг и рукописей. В 1929 г. Державина освободили от должности зам. директора, а на следующий год закрыли «Славику». Но непродолжительная работа Державина в библиотеке сыграла судьбоносную роль в его дальнейшей карьере. Там он познакомился с директором Н.Я. Марром и стал верным сторонником и приверженцем его яфетической теории. Её суть заключалась в отрицании генетического развития языков – согласно этой теории, все слова всех языков имеют общее происхождение, изменяются под влиянием развития общества и скрещиваются между собой. В итоге утверждалось, что русский язык ближе к грузинскому, чем к другим славянским, а немецкий произошел от близкого к грузинскому сванскому и т.д. Эту псевдонаучную теорию, тем не менее, одобрили советские руководители, поскольку она соответствовала классовому учению К. Маркса и Ф. Энгельса. Марр приобрел огромное влияние и стал продвигать в науке своих последователей. И когда в 1931 г. в только что «очищенной» от «чуждых элементов» Академии наук состоялись выборы, отец-основатель яфетической теории добился избрания Державина академиком, хотя у него тогда не было не только статуса члена-корреспондента, но даже и докторской степени.
Позже, видимо, желая получить «свой» институт или из радения за интересы науки, Державин добился создания Института славяноведения и его возглавил. Независимо от мотивов и средств достижения цели, этому событию нельзя отказать в позитивности – славистика вновь обрела свой научный центр и возможность издавать исследования по славянской проблематике. Правда, этому центру удалось опубликовать всего 2 сборника трудов. В 1933 г. НКВД сфабриковал «дело славистов», обвинив многих ученых в создании тайной фашистской партии, диверсиях и подготовке убийства главы советского правительства В.М. Молотова. На следующий год суд признал виновными около 70 человек – в т.ч. академиков и членов-корреспондентов АН СССР. Массовых смертных приговоров не последовало, но советская славистика была разгромлена и опорочена. Звучали публичные заявления, что «славянская филология льет воду на мельницу фашизма». Судьба профильного института (к тому же чей секретарь был замешан в «заговоре») была предрешена – в 1934 г. Академия наук постановила закрыть Институт славяноведения. Акад. Державин от репрессий не пострадал, но из опасения перед ними в 1935 г. написал письмо непосредственно Сталину. В нём он вспоминал свою юность в Грузии, подчеркивал свою революционную деятельность и преувеличивал роль Кобы Джугашвили в Первой русской революции 1905 г. в Закавказье. Параллельно он написал собственную биографию в третьем лице, в которой обвинял своих недругов в оппозиционности к линии партии и постоянно акцентировал свои марксистские взгляды.
Тем временем мир сползал ко Второй мировой войне, и в СССР изменился официальный взгляд на прошлое – большевики стали искать опоры патриотизма в истории России. Осознав это, Державин в 1938 г. обратился к Молотову с предложением воссоздать Институт славяноведения для борьбы с фашистской пропагандой в славянских странах и демонстрации к ним интереса Советского Союза. Но это письмо осталось без ответа. Великая Отечественная война острее поставила вопрос взаимоотношений со славянскими странами, Для развития идей панславизма в их сталинском варианте Державин оказался одной из наиболее подходящих фигур. В 1942 г. он стал членом Президиума Всеславянского комитета и председателем Антифашистского комитета советских ученых, ездил по стране с лекциями о Балканах, публиковался в печати. Державин чутко уловил изменения в риторике руководства страны и подстроился под них. Так, если в 1932 г. он обличал и ругал известного дореволюционного слависта В.И. Ламанского, то в 1942 г. – возвеличивал и восхвалял. Вновь появилась возможность возродить Институт славяноведения, и Державин стал лоббировать эту идею. Однако в условиях военного времени удалось добиться лишь создания Славянской комиссии АН СССР, главой которой, разумеется, назначили Державина.
Возобновив связи с болгарскими коллегами, он вскоре после освобождения Болгарии посетил эту страну. В 1944 г. акад. Державин получил звание доктора наук honoris causa от Софийского университета, а через два года стал почетным членом Болгарской академии наук. Одна из улиц Софии была названа в его честь. В 1944 и 1945 гг. его наградила и родина – он был дважды удостоен ордена Ленина – высшей награды СССР. Военные годы стали для Державина плодотворными – он начал преподавать на филологическом факультете МГУ, подготовил несколько книг. Его исследования «Происхождение русского народа» и «Славяне в древности» выходили за рамки специализации академика и были скорее политическими. Но книги о важнейших фигурах болгарской истории и культуры И. Вазове и Х. Ботеве, несмотря на марксистскую точку зрения автора, были тогда очень важны – они знакомили советских людей с Болгарией. За свои труды в 1948 г. академик был удостоен Сталинской премии, что свидетельствовало о признании значимости его работ на высочайшем уровне. В то же время коллеги Державина оценивали его научную плодотворность как графоманство. Специалист по средневековой русской истории М.Н. Тихомиров, например, назвал державинский труд «Происхождение русского народа» макулатурой. В упомянутом году вышел последний, четвертый том «Истории Болгарии» Державина. Это был первый подобный труд после 1910 г., причем по своей полноте он не имел себе равных. Академик намеревался получить за него Сталинскую премию, но в этот раз его заявку не поддержали.
Усиление общения со славянскими странами, к тому же массово становившимися странами «народных демократий», подкрепляло идею создания комплексного Института славяноведения. Державин немало способствовал ее продвижению, но в 1945 г. его разбил инсульт. Последовавшая затем продолжительная болезнь привела к утрате им инициативы. Когда же он смог вернуться к активной работе, то оказалось, что время упущено, и его попытки стать директором Института оказались тщетными. В 1947 г. Институт славяноведения – главный комплексный центр славистических исследований в СССР, а ныне – и в России, был создан, но его директором назначили академика Б.Д. Грекова. Державин возглавил лишь ленинградское отделение Института, фактически состоявшее из него одного.
В 1950 г. академика ждал новый удар. Началась открытая критика теории Марра и вышла статья Сталина, поставившая точку в этом вопросе. Подход, считавшийся ранее самым марксистским, был объявлен антинаучным. Державин попытался попасть на новую колею, но возраст был не тот, и в публичных выступлениях иногда незаметно для себя он вновь скатывался к яфетической теории. Изменилось и время – пришла пора новых чиновников от науки, и Державин в эту систему не вписывался. Он оставался членом Президиума АН СССР, но больше крутых поворотов в его судьбе не было. 26 февраля 1953 г. акад. Державин скончался, и был погребен на Литераторских мостках Волковского кладбища Ленинграда – месте, где хоронили многих выдающихся деятелей науки и искусства.
В истории славистики Н.С. Державин остался фигурой неоднозначной. Тщеславный карьерист и трибун, он сыграл огромную роль в восстановлении авторитета славяноведения в СССР, его попытки создания специализированных центров (какими бы ни были его мотивы) объективно оказали позитивное воздействие на науку. Как бы ни воспринимались его научные изыскания и каков бы ни был их реальный уровень, Н.С. Державин болел за свое дело. Спор, начатый им с Беличем в 1912 г. продолжался и далее – академика раздражало упоминание имени этого сербского ученого, он заочно с ним полемизировал. Вручение Беличу звания почетного профессора МГУ академик попытался превратить в фарс. И абсолютно верно отметил один из коллег Державина в день его смерти: «Через всю свою жизнь он пронес любовь к болгарскому народу, его истории, культуре, языку».
Литература
- Аксенова Е. П. «Изгнанное из стен Академии»: (Н. С. Державин и академическое славяноведение в 30-е годы) – Советское славяноведение. 1990. № 5.
- Бернштейн С. Б. Зигзаги памяти: Воспоминания. Дневниковые записи. Отв. ред. В.Н. Топоров. Москва, 2002.
- Робинсон М. А. Судьбы академической элиты: отечественное славяноведение (1917 – начало 1930-х годов). Москва, 2004.
